Приворожил, завлек дурманным зелием,
Окутал сетью самых прочных чар.
Да только утро началось похмелием.
- Но как же так... - он плохо снес удар.
Ты уходил, забрав все только личное
И королю его оставив трон.
Лишь от порога бросил безразличное:
- Ты просчитался. Видишь - не влюблен.
У смертных все как прежде. Неизменная
Работа, дом, толпы привычный гул.
Для них одна реальная вселенная.
Твердишь себе, что ты туда свернул.
А по ночам больной приходят сказкою
Цветные сны, где пляски у костра,
И ведьмы древние под молодости маскою
Всегда прекрасны. Только вот с утра
Звонит будильник, горький кофе тянется,
Смолой сосновой капают часы.
День ото дня - все в норме. Только кажется,
О чем-то важном ты хотел спросить
У этих книг, что прочили обманную,
дурманом зелий пьяную приязнь,
Завесу чар лишь видеть постоянную,
Готовым быть за короля на казнь.
Да только нет завесы той загадочной:
Впустую зелья выпиты до дна.
И будь он даже ведьмою порядочной -
Вся суть его тебе была б видна.
Во сне мерцают огоньки болотные,
И тролль о чем-то спорит с водяным...
Будильник, кофе, центр, дома высотные.
Октябрь щекочет ветром ледяным.
Гудят такси, мигают светофорами
Отрезки улиц. Завтра выходной.
А где-то лес. И холм с домами-норами.
И, может быть, проспорил водяной.
Но лучше всех чудесных сказок помнится
Огонь и хмель позолоченных глаз.
Да нет, не снится. Месяц уж бессонница.
Какой у мозга прочности запас?
Страницы старой книги раскрываются,
И губы нервно дергает в оскал:
Не может быть? Они что, издеваются?..
Не лги себе. Ты сам давно все знал.
За октябрем, ветрами всеми стонущим,
Придет ноябрь. Сильнее станет боль.
- Вернись домой, - шепнет твое чудовище.
Ты улыбнешься:
- Да, о, мой король.